Вопрос об обустройстве в России мирового финансового центра поставлен
руководством страны предельно жестко, почти по-гамлетовски — быть или
не быть. Сегодня на роль деловой Мекки справедливо претендует Москва. И
не только потому, что в городе сосредоточена большая часть
административных и финансовых рычагов.В Москве практически возведен
современный Сити, который обживают офисы транснациональных корпораций и
банков. А вот город на Неве, уже в четырнадцатый раз принимавший мировую
бизнес-элиту на Петербургском международном экономическом форуме, об
этом пока только мечтает — вокруг концепции питерского делового центра
уже который год с треском ломаются копья. Хотя у Санкт-Петербурга есть
все шансы для того, чтобы стать одной из главных бизнес-гаваней Европы:
удобное расположение, транспортная доступность, инвестиционный
потенциал, грамотные кадры. А современной деловой инфраструктуры, такой
как в Вене, Берлине, Мадриде, Париже или Лондоне, нет. Попробуем
разобраться, почему все эти жемчужины старой Европы, являющиеся
неотъемлемой частью мирового культурного наследия, сумели переступить
через свои исторические фобии и без особых потерь вписаться в
современный деловой ландшафт, а Санкт-Петербург — нет...
На острие дискуссии
Можно ли применить европейский опыт к Санкт-Петербургу? Несомненно. Ведь
Питер — абсолютно европейский город. В таком виде он замышлялся еще
Петром I. Вопрос лишь в том, в какой именно пропорции приложить принцип
европейского урбанизма к уникальной Северной Пальмире.
О практической реализации этой идеи в городе сегодня спорят особенно
яростно. И жарче всего — по поводу «Охта-центра». Этот комплекс
планируется возвести в Красногвардейском районе на берегу реки Охта,
там, где когда-то стояли здания Петрозавода. Теперь тут прозябает
депрессивный район со скверным жильем и отсталой транспортной
инфраструктурой. Никто из питерцев не спорит, что с умирающей Охтой
нужно что-то делать. Единственным камнем преткновения стала 400-метровая
высотная отметка спроектированной башни.
Беда в том, что дискуссия ведется в изначально деструктивном ключе: что в
бутерброде вкуснее — хлеб или масло? Музейно-культурная функция или
офисно-деловая? Хотя ответ известен и понятен — это вкусно лишь тогда,
когда одно гармонично сочетается с другим. Но понять и принять этот факт
можно лишь посредством культуры консенсуса, которая в нашем
менталитете, увы, отсутствует.
Кого больше у идеи «Охта-центра» — сторонников или противников? Скажем
так: голоса оппонентов сегодня слышнее. Так уж сложилось, что против
строек века у нас, как правило, выступает творческая интеллигенция — в
силу своего менталитета, образования и гражданского небезразличия. Ее
голос чаще достигает газетных полос и ушей сильных мира сего. Скажем,
Олег Басилашвили без обиняков обратился напрямую к Владимиру Путину:
«Общее мнение большинства людей, которые имеют какое-то отношение к
Петербургу, любят его и знают его историю: в этом месте ставить дом
нельзя. Тем более высотой 300—400 метров». Что ж, история помнит случаи,
когда отчаянные демарши интеллигенции спасали великие памятники от
уничтожения. И та же история знает: даже мудрейшие не могли предвидеть,
что будущие поколения совсем иначе оценят объект критики. Только
государево «Быть по сему!» дало путевку в жизнь Исаакиевскому собору,
ныне ставшему визитной карточкой Питера. А ведь самые прогрессивные люди
того времени называли этот проект не иначе как чернильницей. В этой
связи вполне понятна и та реплика, которой ответил великому артисту
премьер Владимир Путин: «Я даже не говорю, хорошо это или плохо. Я
просто говорю, что это в мире везде есть».
Питерцы очень по-разному относятся ко всему новому, в том числе и к
высотному строительству в их родном городе. Но было бы ошибкой считать,
что сторонники урбанизации в меньшинстве. Согласно недавнему опросу
РОМИР, большинство опрошенных горожан заявили, что Санкт-Петербург
должен развиваться не только как музейный и туристический центр, но и
как современный мегаполис. К примеру, 66 процентов респондентов уверены,
что в городе возможно сочетание классики и архитектурных новаций. А 37
процентов горожан положительно относятся к появлению в Питере высотных
зданий. Еще 23 процента не имеют негативного отношения к такого рода
проектам — вопрос в месте их воплощения.
Что из этого следует? Лишь то, что у оппонентов все еще есть возможность
прийти к компромиссу. Скажем, власти Питера, кроме проекта самой
охтинской башни, могли бы более широко и убедительно презентовать
подробный комплексный план модернизации и развития всей Охты,
разработанный по самым современным стандартам и лекалам. Впрочем, не
грех было бы смягчить свои позиции и противникам стройки века: положа
руку на сердце, район Охты вполне удачное место для Сити.
Столь крупный мегаполис, как Санкт-Петербург, не может и не должен в XXI
веке оставаться экономическими задворками Старого Света. Не секрет, что
между великими историческими городами Европы идет сейчас жесткая
конкуренция — за передовые проекты, технологии, инвестиции. За туриста в
конце концов... И если в Питер не придут крупный бизнес и серьезные
деньги, рано или поздно город рискует оказаться не только экономическим,
но и культурным гетто Европы. Заштатным, разрушающимся, не слишком
уютным, сонно грезящим о своем блистательном прошлом.