Лучшие вузы страны готовят специалистов для иностранных компаний

Молодежь все чаще задается вопросом: а есть ли вообще смысл оставаться, жить и работать хоть и в родной, но такой нестабильной кризисной стране, где постоянны только лишь перемены в правилах и условиях выживания в сложные времена…

«Утечка мозгов» из России — это факт, с которым не поспоришь. Виноваты ли в потере потенциала лихие 1990-е или же корень зла гораздо глубже?

Прошли времена, когда можно было просто привлечь иностранную компанию для разработки месторождений, потом спокойно качать нефть, обменивая заработанное на импортные товары. Сегодня научный и инновационный потенциал как никогда важен во всех отраслях экономики. Уже недостаточно что-то как-то производить в расчете на то, что рынок все проглотит. Кризис и снижение покупательной способности привели к тому, что люди стали тщательнее выбирать товар. Необходима новая продукция — более качественная, эффективная, способная конкурировать на мировых рынках. И так везде — от производства простой одежды до космонавтики и финансового сектора.

Безусловно, первое десятилетие после перестройки оказало сильный удар по отечественной науке: в 1990-е годы количество ученых сократилось более чем вдвое. Но на этом дело не остановилось. Каждый год Россию покидают тысячи людей — не только ученых, но и просто квалифицированных специалистов, инженеров, экономистов и юристов. Утечке мозгов способствует все та же ориентация нашей страны на сырьевую модель экономики. Место российских технологических и финансовых организаций стали занимать иностранные компании, имеющие отделения по всему миру. Пример из жизни: студент МГТУ им. Н.Э.Баумана идет на летнюю практику полевым инженером в иностранную компанию, занимающуюся разработкой нефтяных месторождений. Да, практика прошла в Сибири, но после окончания обучения молодой специалист по приглашению этой компании отправляется на работу в те страны, где ведётся разработка месторождений — Малайзия, Индонезия и Саудовская Аравия. Получается, что трансконтинентальная компания спокойно приходит в университет и сразу же подбирает себе кадры.

В последние годы заметна интересная тенденция: число желающих уехать, согласно опросам, сокращается, но фактическое число эмигрантов из России только растет. По данным опросов агентства «Ромир», в 2015 году только 8% россиян хотели покинуть Россию, а 88% были уверены в том, что хотят остаться. Впрочем, по данным ВЦИОМ, желающих уехать выходит больше — 13% (но и эта цифра меньше, чем несколько лет назад). В 2012 году практически каждый третий житель России хотел уехать из страны. Экономический кризис и подъем патриотических настроений привели к более адекватной и реалистичной оценке возможностей. В итоге те, у кого есть возможность, — уезжают, у кого нет возможности — даже и не мечтают. По данным Росстата, в 2014 году, уехав в страны дальнего зарубежья, Россию покинули 51 151 человек, а в 2009 году — 12 132 человека. И если в страны СНГ уезжают в основном трудовые мигранты, ранее прибывшие к нам на заработки, то миграция в страны дальнего зарубежья (в основном это Европа и США) — не что иное, как утечка лучших мозгов. Рост эмиграции более чем в 4 раза за 5 лет становится серьезным поводом задуматься, что же мы делаем не так.

Официально государство декларирует импортозамещение и развитие инновационной промышленности, создание бизнес-инкубаторов, особые экономические зоны. На первый взгляд, неплохо. Но по факту получается, что лучшие вузы готовят специалистов для иностранных компаний, Сколково вообще практически стало кузницей эмигрантов.

Подготовка специалистов идет, но вот реализовывать их навыки негде. Для инновационных предприятий требуются инвестиции, но откуда их сейчас взять? По данным Конференции ООН, прямые иностранные инвестиции в Россию в 2015 году рухнули на 92%. Внутренних источников тоже немного: федеральный бюджет ожидает секвестр из-за недостаточных поступлений от экспорта нефти, а многие предприятия балансируют на грани банкротства. По статистике Аналитического центра при Правительстве Российской Федерации, Россия занимает 30-е место из 37 отобранных для сравнения стран по объемам расходов на НИОКР. Лидеры рейтинга — Финляндия и Корея — расходуют почти по 4,5% ВВП на разработки и исследования. В абсолютном значении США тратят почти 400 млрд долларов в год на НИОКР — это более чем в 16,5 раза больше, чем в России.

Сказываются и бытовые трудности: высокая арендная плата, бюрократические сложности в открытии и ведении своего бизнеса. Вот еще один пример. Человек одним из первых в стране стал заниматься 3D-принтерами. Года три назад он уехал с женой и ребенком жить в Таиланд, потому что в России было дорого содержать офис и бизнес-инфраструктуру. Многих сотрудников пришлось уволить. Планов возвращаться нет: в Азии проще с инфраструктурой, ниже налоговая нагрузка, и все госорганы только рады, если предприниматель дает работу людям.

Другой пример: человек занимался IP-телефонией и разработкой программного обеспечения для call-центров. Продал здесь бизнес, уехал в Америку со своим софтом и развивает его сейчас там. В Штатах намного проще найти людей, готовых вкладываться в поддержку проекта. В России он так и не получил необходимой поддержки, его инновации не оценили — даже при том, что он работал в технопарке. Вся работа технопарка свелась к сдаче в аренду площадей — больше никакой помощи. В итоге талантливый программист, открыв там компанию за пару часов, работает на экономику Америки.

Отдельная история — с проверками. Не спасают предпринимателей и трехлетние «каникулы». Для контролирующих органов «каникулы» — пустой звук, предпринимателям необходимо постоянно обращаться с жалобами в прокуратуру и доказывать свое право на освобождение от проверок. Ладно, если речь идет о плановых проверках — о них можно узнать заранее, но 60% всех проверок приходится на внеплановые мероприятия. И бегай, доказывай, что проверка нелегитимна. Даже президент страны признал, что большинство судебных преследований предпринимателей даже в случае оправдания заканчивается закрытием бизнеса.

Для талантливых людей, как правило, несложно найти контакт с другими людьми, преодолеть языковой барьер, показать себя с лучшей стороны. Вот и устраиваются они на работу в той стране, где лучше условия.

В современном мире размывание границ — нормальный и естественный процесс. В Европе и США «утечка мозгов» никого не пугает, поскольку люди не только уезжают, но и приезжают к ним, сохраняя баланс. В целом в переезде граждан на работу в другую страну нет ничего страшного. Страшно, если потом они не возвращаются на родину.

В Китае обучение и работа за рубежом не только позволительны, но и поощряются. Таким образом китайцы набираются опыта и становятся носителями новых технологий. Китайская эмиграция носит временный характер, большинство в итоге возвращается домой. У них есть стимул: уверенность в том, что на родине им обеспечен карьерный рост выше, чем на Западе, и более высокий уровень дохода за счет стремительного экономического роста. Никакие «железные занавесы» не работают лучше, чем стимул иметь гарантированное развитие.

У нас же ситуация пока больше напоминает 1917 год: число эмигрантов растет как снежный ком, и уезжают наиболее образованные и деятельные люди, способные генерировать новые идеи. По данным Лиги наций, из послереволюционной России уехало порядка 1 400 000 человек. Конечно, это больше, чем сейчас, но и условия тогда были куда тяжелее.

Где же сегодня прорывные отечественные стартапы? Где новые уникальные материалы? Где прорывные финансовые технологии?.. Все это действительно есть и зачастую связано с именами русских ученых или основателей, только реализуются и внедряются новшества, увы, не в России. Сегодня, как только появляется новость о передовой разработке российских ученых или предпринимателей, первая мысль: «Интересно, их разработку купят на Западе или они сами уедут за границу со своим собственным стартапом?..»

Но силовыми методами никак эту проблему не решить. Только подходящие условия для развития могут удержать инновационный потенциал. Это нормальная мировая практика. В Японии существует целая система подходов к налоговому стимулированию, включающая ускоренную амортизацию научного оборудования, налоговые скидки на работы по разработкам, льготы на закупку иностранных технологий, налоговые льготы на НИОКР. Подобные меры применяются и в Европе, и в Австралии, и в Канаде, да и во многих азиатских странах, показавших «азиатское экономическое чудо». Все это старо как мир и применяется повсеместно. У нас же об этом только говорят, причем уже не один десяток лет, соглашаются с подобными предложениями, кивают головами… и благополучно кладут на полку. Так что и в 1990-х о них было известно, и в начале 2000-х. Но результат налицо: по факту никто этим не занимается.

Будет ли учтен мировой опыт? Очень хочется в это верить. Остается надеяться, что хотя бы кризис подтолкнет власти отвлечься от графика цен на нефть и обратить внимание на реальные проблемы.

Дмитрий Порочкин