В стране снова горят леса. Наиболее напряженная ситуация в Амурской области, где, по данным Гринпис, огонь уже прошел по площади в полтора миллиона гектаров, но власти называют другие цифры. Лесные пожары тушат в Сибири и Забайкальском крае, тайга горит в Иркутской области и Бурятии. Где искать виновных? Почему от людей скрывают правду? Об этом рассуждает руководитель противопожарной программы Гринпис России Григорий Куксин:

– По данным официальной Государственной системы космического мониторинга и ИСДМ-Рослесхоз, площадь только лесных пожаров сегодня перевалила за шесть миллионов гектаров. Это значительно больше, чем сгорело леса за весь прошлый год.

Марьяна Торочешникова: Четыре с половиной миллиона гектаров – это площадь Швейцарии, а Израиля – два миллиона.

Григорий Куксин: Это действительно катастрофа. Год претендует на то, чтобы поставить антирекорд как самый проблемный по пожарам год за всю историю точных наблюдений.

Марьяна Торочешникова: А кто в этом виноват? Выделяют ли деньги на противопожарные мероприятия?

Григорий Куксин: Отгадка – в свежем исследовании «Ромир». Половина россиян уверены, что люди здесь ни при чем, что все горит само от жары, солнца и ветра. Можно бесконечно ругать государство, чиновников – кто-то прячет данные, кто-то поздно реагирует, но 100% пожаров этой весной возникли по вине человека. У каждого из этих пожаров был автор – конкретная спичка или зажигалка.

Марьяна Торочешникова: Я слышала историю о том, что в Сибири виновниками пожаров часто становятся браконьеры, которые продают лес в Китай, и, чтобы скрыть масштаб катастрофы, устраивают пожары, и потом все списывается на сгоревший лес.

Григорий Куксин: Такие поджигатели есть, но их немного. Весь объем рубок в нашей стране за год – примерно 1 миллион гектаров. Это и легально, и нелегально: и в Китай, и в Финляндию. Но к майским праздникам уже сгорело шесть миллионов гектаров – нам никогда столько не вырубить. Никакой Китай столько не употребит, сколько мы выжигаем каждый год.

Это не только поджоги в лесном фонде. Весной большая часть пожаров приходит с сопредельных территорий – это горящие обочины, горящая трава.

Марьяна Торочешникова: А зачем жгут траву, несмотря на официальный запрет с 2012 года?

Григорий Куксин: Это наказуемо, незаконно, вредно, опасно, но значительная часть населения занимается поджогами. Они уверены, что это примета наступления весны, что так быстрее растет зеленая трава. Но это не так: ее просто лучше видно на выгоревшем. Считается, что так можно бороться с клещами, но на самом деле они зимуют в земле, просыпаются от тепла и как раз вылезают на выгоревшее. И дачники начинают рассуждать так: "Все равно сожгут траву, так лучше я зажгу, когда ветер на соседа, чем сосед зажжет, когда ветер будет на меня".

В этом году в Амурской области, в Бурятии мы уже тушили пожары вместе с лесниками, пожарными, добровольцами. И через несколько дней мы снова едем в Бурятию, потому что люди умудрились зажечь траву на огромном осушенном торфянике. Торфяники никогда не загораются сами. Торф просто зажигают каждый год в одних и тех же местах, потому что люди жгут траву.

Это общая беда, на которой точно надо объединяться, в первую очередь – менять представления людей. Мы – полностью независимая, свободная общественная организация, которая часто жестко критикует власть, но сейчас мы откладываем в сторону все противоречия и объединяемся с МЧС, Рослесхозом и Авиалесоохраной в кампанию "Останови огонь". Мы пытаемся добиться того, чтобы следующий опрос показал меньше людей, верящих в мифы, и больше людей, которые звонят по поводу пожаров. Пока 90% опрошенных сказали, что они вызывают пожарных, но только 30% назвали телефон, по которому они звонят, то есть люди не вызывают пожарных и поджигают траву, сами не зная, зачем.

Марьяна Торочешникова: А почему российские власти не решают эту проблему своим излюбленным способом: хватать поджигателей, совершать демонстративные суды, дать кому-нибудь "двушечку" или "трешечку"?

Григорий Куксин: Такое количество нарушителей просто некому ловить.

Марьяна Торочешникова: А это кто-нибудь расследует?

Григорий Куксин: В единичных случаях. У нас не осталось лесного надзора, один-два лесничих на район. И из-за этого, собственно, проблема с пожарной безопасностью и объектов, и населенных пунктов, и сельхозтерриторий, которые должны быть опаханы, избавлены от сухой травы. Но и контролировать это особо некому.

Тут необходимо движение с двух сторон: государство должно делать свою работу – ловить поджигателей, принуждать к выполнению этих мер, но и люди должны перестать жечь, начать вызывать пожарных и помогать им.

Марьяна Торочешникова: А почему люди пассивны? В Москве о пожарах заговорили после того, как в 2010 году в городе было нечем дышать, и тогда зашевелились самые большие власти. А за Уралом ежегодно горят миллионы гектаров, но власть не шевелится.

Григорий Куксин: Это более-менее понятно и привычно. Даже когда они начинают шевелиться, люди не сразу верят, что происходят подвижки в хорошую сторону. Мы должны сами начать что-то делать и поверить в свои силы.

Марьяна Торочешникова: Вот так рождается гражданское общество!

Григорий Куксин: Я обсуждал это с немецкими пожарными добровольцами. Они говорят: "У нас такая история страны – добровольцы сделали себе государство. А у вас государство пытается сделать себе добровольцев". Это другой подход. Но у нас добровольцы тоже могут сделать нормальное благополучное общество, а пожары – это простая тема, с которой можно начать. Во многих странах все начиналось с пожарного добровольчества.