Хотя многие эксперты пророчили, что после присоединения Крыма в России начнется взлет национализма и ксенофобии, на деле все наоборот: и ксенофобия, и запрос на территориальную экспансию пошли на спад.
Сильно ли повлияли присоединение Крыма и вооруженный конфликт на востоке Украины на то, как россияне воспринимают свою этническую идентичность, нацию и государственность? Способствовали ли они резкому росту ксенофобских настроений и русского национализма? 

Два общероссийских опроса, проведенных в мае 2013 года и ноябре 2014 года, показывают, что Россия переживает скорее эффект «сплочения вокруг лидера», чем рост национализма. Отчасти дело в том, что русский национализм был силен еще до начала кризиса на Украине, и происходящие события скорее легли на уже существовавшие настроения. Вместе с тем существенно вырос уровень поддержки Владимира Путина — и это «эффект сплочения» вокруг Путина лично, а не трансформация самого общественного сознания с возможной выгодой для Кремля. 

Национализм не растет 

Опросы нашего проекта NEORUSS (см. справку в конце статьи) не обнаруживают серьезных свидетельств роста националистических настроений среди россиян в период между маем 2013 года и ноябрем 2014 года. Гордость за свою этническую принадлежность и российское гражданство, поддержка привилегий для национального большинства и восприятие национальной самобытности России изменились незначительно. И по большей части эти настроения практически не менялись за последнее десятилетие. 

Гордость за свою этническую принадлежность осталась на прежнем уровне. Большинство респондентов (55% в 2005 году, 53% в 2013 году, 56% в 2014 году) заявляли, что «очень гордятся» своей этнической принадлежностью, а около 35–40% — что «в основном гордятся». Эти различия — в рамках погрешности выборки.
Доля респондентов, которые «очень гордились» быть гражданами России, выросла с 44% в 2013 году до 52% в 2014 году. 

Однако главным образом это произошло за счет роста числа опрошенных, которые «скорее горды, чем нет». Разрыв между долей гордившихся российским гражданством и теми, кто такой гордости не испытывал, остался примерно таким же, как и ранее. Учитывая масштаб событий 2014 года, эти данные едва ли свидетельствуют о мощном всплеске национализма в обществе.
Поддержка привилегий для национального большинства (т.е. русских) также стабильна. Порядка трех четвертей респондентов в 2013 и 2014 годах полагали, что ключевые посты в правительстве должны занимать в первую очередь русские по национальности; полностью поддержали эту идею соответственно 39 и 40% респондентов. 

Примерно половина респондентов в обоих опросах согласились полностью с тем, что «русский народ должен играть ведущую роль в российском государстве». Еще порядка трети респондентов поддержали этот тезис частично.
Восприятие национальной самобытности России изменилось мало. Как в 2013-м, так и в 2014 году около 35% респондентов считали Россию уникальной, не западной и не восточной цивилизацией. 

Даже отношение к тому, как России следует относиться к Западу, радикально не поменялось, хотя последний опрос и зафиксировал умеренный сдвиг в сторону враждебности. Если в 2013 году 60% сочли, что России следует относиться к Западу как к партнеру, а 13% — как к другу, то в 2014 году эти показатели упали до 51 и 8% соответственно. Но в совокупности это по-прежнему заметное большинство населения России. Даже в 2014 году доля россиян, считавших, что к Западу следует относиться как к врагу, составляла всего 13% (5% — в 2013 году), а 27% — как к сопернику (в 2013 году таких было 22%). 

Другие важные индикаторы националистических взглядов изменились более отчетливо, но разнонаправленно. С одной стороны, ксенофобная враждебность несколько усилилась, а восприятие этнических украинцев в качестве братского народа существенно ослабло. С другой стороны, позитивное отношение к национальному разнообразию России возросло, а поддержка дальнейшей территориальной экспансии России сократилась.
Доля респондентов, полностью или частично поддерживающих депортацию всех мигрантов из России — легальных и нелегальных, а также их детей, выросла с 44% в 2005 году до 51% в 2014-м. 

Однако доля тех, кто поддерживает эту радикальную меру безоговорочно, практически неизменна с 2005 года (примерно 23%).
Доля респондентов, решительно возражающих против вступления членов своих семей в браки с мигрантами-украинцами, резко увеличилась: с 28% в 2013 году до 42% в 2014 году. Однако это аномальный показатель на фоне общей тенденции — даже несколько большего принятия этнически нерусских мигрантов в качестве брачных партнеров. 

В этом смысле российские респонденты «отказались от братства» с украинцами, но не с другими группами.
В 2014 году больше респондентов, чем в 2013 году, утверждали, что национальное разнообразие скорее укрепляет, чем ослабляет Россию. И наиболее значительный сдвиг в этом смысле произошел между серединой 2013-го и концом 2014 года. Доля респондентов, считавших, что понятие «русские» относится исключительно к русским по национальности, упала с 42% в 2013 году до 30% в 2014 году. 

В то же время россияне по-прежнему с осторожностью относятся к территориальной экспансии. С 2013 по 2014 год доля респондентов, поддерживающих расширение территории России в форме включения Украины и Белоруссии в Союз славянских государств либо объединения всех бывших республик СССР, сократилась с 47​ до 38%. В 2013 году большинство россиян (56%) поддерживали какую-либо из форм территориального расширения, а в 2014 году относительное большинство (около 45%) высказывалось за сохранение статус-кво.

Сплотились вокруг лидера 

Главным бенефициаром перемен в российском общественном мнении с 2013 по 2014 год стал лидер страны — Владимир Путин. Показатели готовности голосовать за Путина, позитивные оценки путинской системы правления и использования Путиным национализма поразительно выросли. И эффект «сплочения вокруг Путина» оказался устойчивым: он действовал более восьми месяцев после присоединения Крыма и несколько месяцев после того, как россияне начали испытывать экономические проблемы из-за падения цен на нефть и санкций Запада. 

Доля респондентов, заявивших, что они проголосовали бы за Путина, если бы президентские выборы прошли в день проведения опроса, взлетела с 40% в 2013 году до 68% в 2014 году. Поддержка Путина выросла не только за счет почти всех остальных кандидатов, но и за счет доли тех респондентов, которые не стали бы голосовать.
Восприятие политической системы России сильно изменилось в положительную сторону. 

Когда респондентов просили оценить «политическую систему в вашей стране сейчас» по шкале от 1 («очень плохо») до 10 («очень хорошо»), средняя оценка возросла с 3,3 в 2013 году до 6,0 в 2014 году.
Доверие к Путину как к лидеру, способному эффективно решать национальные вопросы, также возросло. В 2013 году лишь 14% респондентов назвали Путина самым компетентным защитником национальной идентичности России из числа вероятных кандидатов в президенты; 9% поддержки получил Владимир Жириновский. 

В 2014 году 34% респондентов выбрали Путина и лишь 4% — Жириновского. Доля респондентов, считавших Путина самым компетентным среди российских политиков в вопросе решения проблем миграции из Центральной Азии, Закавказья и Китая, увеличилась с 15 до 32%. 

Экономические тучи 

Учитывая, что раньше Владимир Путин стремился использовать устойчивый экономический рост как важный источник легитимности своего правления, эффект сплочения вокруг лидера может ослабляться по мере ухода в прошлое крымской эйфории. 

Оценки россиянами экономической ситуации в стране и благосостояния своих семей значительно ухудшились с мая 2013-го по ноябрь 2014-го. Многие россияне, по крайней мере частично, связывают этот спад с последствиями присоединения Крыма.
В мае 2013 года 54% полагали, что состояние экономики России за прошедший год оставалось без изменений, 19% считали, что улучшилось, а 21% полагали, что ухудшилось. 

Полтора года спустя 55% считали, что за год оно ухудшилось, 9% опрошенных заметили улучшения, а 30% сочли, что изменений не произошло.
Так же изменились и оценки материального положения своих семей. В 2013 году 19% отмечали улучшение, 60% не ощущали перемен, а 18% заметили ухудшение. К концу 2014 года уже 45% опрошенных выражали недовольство материальным положением в семье, лишь 8% отмечали улучшение, а 42% сказали, что не почувствовали перемен за прошедший год. 

Опрос NEORUSS также имел целью оценить, ощутили ли россияне на себе какие-либо негативные последствия присоединения Крыма. Поскольку искренность ответов на такие вопросы может вызвать определенные сомнения, респондентов спрашивали об этом как прямо, так и с использованием метода косвенных вопросов. 

Сведенные воедино данные обеих методик показали, что для значительной доли респондентов (от 38 до 55%) «присоединение Крыма обойдется для России слишком дорого». Эти выводы высвечивают противоречивость общественных настроений: здесь сталкиваются, с одной стороны, возросшая гордость за руководство страны, а с другой — неоднозначность оценок экономической ситуации. 

Поддержат ли Путина националисты? 

Результаты опросов NEORUSS показывают, что энергичная внешняя политика Путина не породила новой волны национализма. Кремль воспользовался потенциалом уже сильного к тому времени русского национализма, мобилизовав его в свою пользу намного интенсивнее, чем ранее. Путин также набрал «очки за лидерство» — поддержка, порожденная скорее имиджем динамичного и решительного лидера, чем какими-то конкретными действиями. Возникает два вопроса: сохранит ли Путин возросшую поддержку на базе русского национализма или национализм начнет работать против него? И сможет ли со временем воздействие других факторов нейтрализовать или подорвать наблюдаемое ныне сплочение вокруг лидера? 

Из исследования NEORUSS вытекает, что Путину будет трудно сохранить поддержку националистов, поскольку сами националисты разделились. Одни все еще поддерживают экспансию России в границах бывшего СССР (таких людей можно назвать «империалистами»), другие (которых можно назвать «ксенофобами») не только выступают против этого, но и желают депортации мигрантов из постсоветских государств, находящихся в России. События 2014 года, похоже, несколько умерили ксенофобию и снизили поддержку территориальной экспансии. 

Однако доли как «ксенофобов», так и «империалистов» остаются значительными. И если они снова вырастут, Кремль столкнется с проблемой примирения этих точек зрения. Кроме того, выявленный опросом рост враждебности отношения к украинцам может осложнить отношения России с важным соседним государством в будущем. С другой стороны, учитывая, что российское общество в целом поверило прокремлевским СМИ, изображающим Украину в качестве слабого и нелегитимного государства, можно допустить, что эти проблемы Кремлю удастся преодолеть с помощью новых крупных пропагандистских кампаний.
Что касается второго вопроса, то зафиксированная озабоченность экономической ситуацией указывает на то, что когда-нибудь люди могут сказать руководителям страны: «Да, мы рады возвращению Крыма, но теперь это в прошлом, и мы по-прежнему хотим улучшения экономики». 

В ответ Кремль может попытаться предложить россиянам новые территории вместо экономического развития в надежде отвлечь их от материальных забот. Но, учитывая спад поддержки территориальной экспансии, далеко не факт, что такая политика сработает.
Таким образом, Кремлю сейчас успешно удалось создать довольно ограниченный эффект сплоченности. Но фундаментальной трансформации общественного мнения, которая работала бы на нынешнее руководство в долговременной перспективе, не произошло.

Исследования общественного мнения в проекте NEORUSS (2013 и 2014 годы)

Социологические опросы, данные которых мы анализируем, были проведены центром изучения общественного мнения «Ромир» в рамках проекта «Новый русский национализм» (NEORUSS) Университета Осло, проводившегося при финансовой поддержке Исследовательского совета Норвегии в 2013 году и фонда Fritt Ord в 2014 году. Первый опрос проводился с 8 по 27 мая 2013 года, задолго до украинского кризиса, на основе репрезентативной общероссийской выборки из 1000 респондентов методом личного интервью. 

Во втором опросе, проведенным с 5 по 18 ноября 2014 года, были повторно заданы большинство вопросов из исследования 2013 года, а также ряд новых вопросов для оценки влияния кризиса на Украине и последующего вооруженного конфликта. Новый опрос проводился в соответствии с той же методологией и охватывал 1200 респондентов. Мы также имели возможность изучить долговременные тенденции в общественном мнении на данных всероссийского опроса о межэтнических отношениях 2005 года с участием 680 респондентов, организованного Михаилом Алексеевым и проведенного Левада-Центром. 

Примечание: ответы «не знаю» и «отказываюсь отвечать» в расчетах не учитывались. Их доля варьировалась по этническим группам за два года не более чем на пару процентов. Доля утверждавших, что этничность не имеет значения при выборе брачного партнера, была постоянной, а следовательно, в расчет не принималась, поскольку выбравшим этот вариант респондентам не задавали вопросов о каждой этнической группе в отдельности. В целом из расчетов было исключено 28% выборки 2013 года и около 20% выборки 2014 года.