Тема массовой бедности россиян выходит на первый план. Последний год о ней говорится так много и красноречиво, что поддержать разговор решили даже в правительстве. Вице-премьер Ольга Голодец на днях напомнила о действии целой специальной программы сокращения бедности. Основные меры – единовременная выплата 5 тысяч рублей пенсионерам и реализация майских указов, невзирая ни на что (скажем, острый дефицит средств и риск банкротства регионов). При этом Голодец не привела никаких оценок доли бедных в стране, а главное – не пояснила, почему бедность растет вопреки правительственным спецпрограммам. Возможно, за вице-премьера это лучше сделают следующие четыре графика.

По прогнозам, на которые в начале месяца ссылалась глава Счетной палаты Татьяна Голикова, доходы ниже прожиточного минимума к 2019 году будут у 20,5 млн россиян. Таким образом, бедных в стране станет на 1,4 млн больше, чем в 2015 году. В основе тренда – все более проблемная ситуация на рынке труда и негативная динамика реальных доходов населения. Примечательно, что именно в этот депрессивный период государство развернуло свою фискальную активность. 

С 2016 года налог на имущество (прежде всего, недвижимость) впервые стал рассчитывать по сравнительно близкой к рыночной кадастровой стоимости, а перечень того, что подпадает под налогообложение, существенно расширился. При этом методы сбора налогов власти оттачивали все последние годы, и во многом преуспели. Неслучайно местные налоги – прежде всего, налог на имущество и землю, становятся все более важной опорой региональных бюджетов.

Премьер Медведев в целом согласен с тем, что регулярное повышение тарифов ЖКХ никак не помогает гражданам в кризис. В свою очередь, президент Путин в начале года признал наличие «попыток, совершенно очевидно, переложить на население проблемы, которые в этой сфере скапливаются уже не один год, может быть десятилетия».

Но слова – еще не действия. Ежегодный рост тарифов в правительстве считают неизбежным и пресекают разве что совсем уж скандальные инициативы (как это, к примеру, было в Белгороде, где горожан вдруг обязали платить за воду на 240% больше, чем годом ранее). В сочетании с растущей безработицей и падением доходов повышение цен на коммуналку порождает кризис неплатежей. В ответ власти ужесточают штрафы и снова проводят индексацию тарифов. Такая политика, как признает ЦБ, вносит свой вклад в инфляцию, и опосредованно – в массовую бедность.

Впрочем, реальная инфляция в стране может оказаться даже выше, чем принято считать. «Официальный индекс инфляции, предоставляемый Росстатом, является не столько статистическим, сколько экономико-политическим показателем», – поясняют аналитики исследовательской компании «Ромир». Там предпочитают считать личную инфляцию при помощи дефляторасобственной разработки.

Официальные и независимые расчеты разнятся – и довольно существенно. Если верить «Ромиру» (а компания утверждает, что выводила свои цифры на основе сложного анализа более 10 млн. покупок, совершенных жителями городов на протяжении 9 лет), получатся, что масштаб бедности в стране власть систематически недооценивает.

Занижение инфляции приводит к тому, что власть и население заметно по-разному смотрят на ценность 9637 рублей – текущего официального прожиточного минимума. Опросы, в разные годы проводимые социологами (в частности, «Левадой» в 2012 году и ВЦИОМ в 2015-м), неизменно обнаруживали разрыв между представлениями чиновников и людей с улицы о том, как понимать бедность.

Еще более существенно различаются порог бедности, как его определяет население, и МРОТ, позволяющий работодателю платить работнику зарплату при полной занятости ниже прожиточного минимума. «У нас работающий человек – бедный. Это нонсенс», – заявила в связи с этим Ольга Баталина в бытность главой Комитета по труду Госдумы. Очевидно, та же несуразность знакома и российским пенсионерам. Впрочем, руководитель Минтруда Максим Топилин не признает здесь особой проблемы: худо-бедно, но люди живут.

Евгений Карасюк