Угрожают ли миллениалы пенсионной системе? Правда, что потребление становится главной идеей сегодняшнего дня? Будут ли деньги через 20 лет? Эти и другие вопросы президент холдинга Ромир Андрей Милёхин обсудил в эфире телеканала РБК с ведущими Игорем Полетаевым и Элиной Тихоновой.

- Давайте для начала разберемся, кто такие миллениалы и какие характерные черты их потребительского поведения вы можете назвать?

- Считаю, что надо ставить вопрос шире. Сейчас существуют три поколенческие группы, которые одновременно живут, существуют, развиваются, взрослеют. Вот я – типичный представитель поколения X. Я пришел к вам с папочкой, у меня есть ручка, которой я умею писать. Вы, Игорь, классический представитель следующего поколения Y. Вы уже пользуетесь планшетом. Но здесь в студии нет людей поколения Z, которые совершенно по-другому видят мир, по-другому его познают. И, надо признать, они вряд ли нас сейчас смотрят, потому что практически не пользуются телевизором.

- Это самое молодое поколение?

- Да, те, кто родились уже в «нулевых», и кто сегодня выходит в реальную жизнь. Они не просто взрослеют и как-то влияют на нас с Вами, наших родителей, дедушек и бабушек. Они пришли в финансовый мир и начали потреблять. И их первые траты - они совершенно другие.

- Но, прежде чем поколение Z начнет приобретать силу, реальное влияние будет оказывать поколение Y, так? Т. е поколение, которое идет за нами? Чем их финансовое поведение отличается от классического? Просто, судя по опросу, не все так страшно – они сберегают, накапливают, инвестируют. Нельзя сказать, что эти люди тратят на потребление все свои деньги, не оставляя ничего.

- Вы знаете, меня, с одной стороны, порадовала выдержка из аналитической справки ЦБ, там много разумных вещей и хорошие термины, но изменения намного шире. И здесь вопрос не столько финансового поведения - меняются фундаментальные вещи. Когда мы говорим про накопления, вы уверены, что через 20 лет будут деньги в сегодняшнем понимании? Я, например, не уверен. Мог ли я представить 20 лет назад, что сейчас в магазине можно будет расплачиваться телефоном? Я представляю то поколение, при котором родился и умер пейджер, поэтому для меня мобильный телефон — это до сих пор чудо, а то, что можно им расплачиваться – ну, это просто фантастика, в которую я бы никогда не поверил. Поэтому главное - не вставать в позу Ивана Сергеевича Тургенева и не начинать писать новую главу книги «Отцы и дети». Изменения идут. И, как бы мы не пытались предсказать, но развитие – это не линейный процесс. Но, безусловно, та парадигма, которая диктует, что надо жить на ренту, надо копить – она становится идеей вчерашнего дня, это точно.   

- Тогда что становится идеей сегодняшнего дня?

- Потребление. Не мы это придумали, нам его, в некотором смысле, навязали. И, надо признать, поколение Y тоже учится потреблять. Здесь, кстати, тоже есть нюанс. В России поколение Y посередине имело разлом, куда более существенный, чем то, что записано в классификации. В первую группу входят те, кто родились в Советском Союзе и свое первое восприятие мира сформировали в Советском Союзе, где была распределительная экономическая система и государственное управление. Вторая группа состоит из тех, кто родился уже в рыночной России с, так называемой, суверенной демократией.

- В докладе Центробанка есть такой термин – уберизация. Советское поколение привыкло чем-то обладать, владеть. Нам не нравится снимать квартиры, считаем, что правильно покупать, и это мы считаем настоящей ценностью. Центробанк же предупреждает, что обладание перестает быть ценностью, что пользование -  деньгами, недвижимостью, вещами – главная примета новых поколений. Вы, как социолог, наблюдаете этот процесс?

- Конечно, это ключевая тенденция. Сейчас основная ценность - не иметь, а пользоваться. Правда, понятие «уберизации» в Центробанке немного «сбито». Уберизация – это, скорее, упрощение и сокращение цепочки между производителем товара и потребителем.

- Потребление трансформируется в соответствии с новым поведением?

- Конечно, просто мир скоротечен, и мы это осознаем. Владение сейчас не имеет ценности, оно теряет ее. И я думаю, что те вызовы, которые стоят перед нами и Центробанком, намного глобальнее. Например, я задам Вам вопрос: а сколько будет жить представитель поколения Z? Не исключено, что и до 150 лет. Но это будет доступно не всем и стоить дорого. Это ставит огромные вызовы не только перед Центробанком, но и перед всеми нами. Встанет вопрос нового смысла денег, встанет вопрос, а справедливо ли и как вообще платить пенсию людям, которые будут жить до 150 лет. Из каких источников?

- Останется ли вообще такой институт как пенсия?

- Я думаю, что это маловероятно.

- То, что вы описали – это общемировая тенденция? Наши российские миллениалы не отличаются от европейских или американских?

- Думаю, миллениалы Москвы не отличаются от миллениалов Лондона или какого-либо другого мегаполиса, но все-таки правильней говорить о том, что эти тенденции касаются жителей крупных городов с развитой экономикой.

- И что же нам тогда делать?

- Просто жить.

- Жить и наслаждаться, а когда придет пенсия - наслаждаться ее отсутствием?

- Сейчас существует много других механизмов. Мы, отдавая часть своей свободы государству, ждем от него поддержки наших потребностей и мотивов. Кстати, в Европе недавно всерьез обсуждалась идея выплаты всем гражданам определенного пособия. Есть много теоретиков, экономистов, которые уже начинают просчитывать этот вариант, потому что мы живём в ситуации, когда впервые за всю историю человечество выжило, и мы сейчас не боремся за выживание. И, конечно, перед нами появляются другие смыслы. Можно этого бояться, а можно испытывать предвкушение чего-то нового.

- Будем испытывать предвкушение и копить на пенсию.

- На всякий случай. Но это мы друг другу говорим, а поколение Z, я уверен, нас не услышит.