Psychologies - Зачем мы ищем своих предков

Многие из нас хотят больше знать о своей семейной истории, и в последние годы этот интерес стал особенно заметен. А другие не видят никакого смысла в поиске корней. Попробуем разобраться. 

В 20 лет я самоуверенно заявляла, что родственные связи мне не важны - важны дружеские. Кто бы мне тогда сказал, что когда-нибудь я начну азартно искать пятиюродных братьев и сестер... Увлечение генеалогией началось внезапно. Мне не приходило в голову расспрашивать родителей о прошлом семьи, я вполне довольствовалась скупыми сведениями, мелькавшими в домашних разговорах. Обе бабушки и дед по маме умерли задолго до моего рождения. А вот дед по отцу любил вспоминать своих предков, но слушала я его вполуха. По этой линии дети рождались поздно, так что все рассказы были о XIX веке - в мои 16-17 эти времена казались чуть не былинными и эмоционально меня не задевали. 

И, тем не менее, я почему-то уговорила деда записать воспоминания. Воодушевленный моей настойчивостью, он действительно их начал писать, но успел рассказать только о своих дедах и прадедах. И вот благодаря именно этой тоненькой школьной тетрадке, исписанной до половины его бисерным почерком, пять лет назад я неожиданно для себя занялась поисками своих корней. Дед был не просто точен в фактах, он помнил семейные предания. Например, деспотичный городской голова в гневе швыряет кинжал в непокорную дочь и лишь чудом ее не ранит, - неплохой сюжет? А дочь почему непокорна? Потому что ее в 15 лет выдали замуж вместо старшей сестры - та в день свадьбы спряталась от нелюбимого жениха, и отец, чтобы избежать скандала, отправил под венец младшую... 

И это ведь не герои романа, а мои прапрапрадед и прапрабабушка. Перечитывая записи деда, я внезапно увидела в предках живых людей с драматическими судьбами. Это оказалось настолько волнующим, что я захотела узнать о них больше. Теперь я исследую историю семьи в архивах, побывала, прихватив за компанию родственников, в местах, где жили наши предки в Литве, Украине и Белоруссии. А по Вильнюсу меня водила пятиюродная сестра: наш общий предок умер в 1840-м, но мы с ней чувствуем какую-то связь... 

Тех, кто, как и я, в той или иной степени интересуется генеалогией, становится все больше. Хотя такого бума, который мы видим в западных странах, в России пока нет. Там на генеалогических сайтах зарегистрированы миллионы пользователей; у нас на самом крупном ресурсе vgd.ru, объединяющем людей из бывшего СССР, - около 200 тысяч. Целенаправленно пополняют семейный архив примерно 5% россиян, 23% делают это от случая к случаю, еще 22% планируют это делать*. Получается, половина населения неравнодушны к прошлому своей семьи, им хочется больше знать о своей истории. Почему? 

Забвение - механизм выживания 

"Меня разыскали родственники со стороны деда. Я ничего не знал о его жизни. Ни бабушка, ни отец не рассказывали о нем: мол, давно потеряли с ним связь. А теперь у нас состоялось воссоединение семьи! Это ошеломляет - в 49 лет обрести родственников и узнать свои корни, своих родных до шестого колена!" - рассказывает 49-летний Евгений. По большому счету, мы страна людей, забывших своих предков. 13% из нас не знают имен ни одной прабабушки и ни одного прадедушки, а назвать имена всех восьми предков в этом поколении могут только 7% россиян**. Жестокий XX век вынуждал рвать родственные связи, вычеркивать из памяти близких людей, уничтожать семейные документы, скрывать свое происхождение, в том числе и от собственных детей. "Знать свое прошлое было смертельно опасно, -комментирует психоаналитик Мария Тимофеева. - Забвение стало механизмом выживания". Возможна еще одна, более общая причина обрыва памяти, добавляет семейный психотерапевт Варвара Сидорова. "История семьи сплетена из фактов, правил и способов жизни, передающихся из поколения в поколение. Если вдруг в силу каких-то обстоятельств эта история делает резкий поворот, то старые правила уже не помогают выжить: семье приходится изобретать новые. И в сознании следующих поколений семейная история будет начинаться с того, кто был первым в этой новой парадигме. Работая с клиентами, я вижу, что у кого-то в семье этот поворот случился в далеком прошлом, но, конечно, чаще всего точка забвения обнаруживается в XX веке". 

Переработать травму 

Интерес к корням у нас начал пробуждаться только в 90-е, когда открылись архивы, и расцвел в 2000-е благодаря огромным возможностям интернета. Генеалогические сайты, книги, оцифрованные архивные описи и документы, самые разные базы данных, такие как obd-memorial.ru, memo.ru, familysearch.com, делают поиск реальным для каждого. Но сама потребность искать предков, конечно, возникает изнутри. 

"Минувший век принес столько страданий, что у каждого из нас за спиной четыре-пять поколений, которые были психологически травмированы, - объясняет Мария Тимофеева. - Как правило, только внуки в силах переработать эту травму, уже не так близко, не так больно и страшно". Государство и общество, в котором мы живем, по-нрежнему склонны отрицать то страшное, что было в прошлом. И в результате скрытая, непризнанная травма передается по наследству, порождая у многих из нас психологические проблемы. Так что те, кто отважился исследовать страницы семейной истории, совершают маленький подвиг. И это позволяет им развиваться дальше. 53-летняя Ирина рассказывает: "Я нашла в архиве следственное дело моего деда 1937 года, скопировала то, что разрешили, и принесла листочки маме. Как она плакала над ними... Раньше меня удивляло, как сухо она вспоминала об отце, а тут такие эмоции!" Это очень важно - закрыть эмоционально незавершенные истории, объясняет Варвара Сидорова. "Может быть, оплакать, а может, поблагодарить, осудить или восхититься. Узнав о прошлом, мы становимся спокойней, уверенней, эти истории больше не съедают наши силы". 

Вернуть устойчивость 

Мир, в котором мы живем, значительно менее регламентирован, чем еще 30-40 лет назад. Перед нами много возможностей, много вариантов выбора - для кого-то даже чересчур много. "Бич неопределенности - одна из главных проблем современного человека, - отмечает нарративный психолог Олеся Симонова. - Когда вариантов слишком много, мы теряемся, не понимая, как действовать". Знание семейной истории, особенно далекой, может помочь с этим справляться. 

"В старые времена семья давала ответы на многие вопросы, - продолжает Олеся Симонова. - Изучая историю рода, мы вспоминаем устои, ясные жизненные правила и тем самым возвращаем себе некую определенность. Конечно, речь не идет о возвращении домостроя, скорее - о символических опорах". 

В разговорах тех, кто выясняет историю рода, нередко звучит гордость за своих предков: "У нас все были трудолюбивыми, честными", "Мой прадед - георгиевский кавалер", "Моя прабабушка окончила Высшие женские курсы вопреки воле отца"... "Думаю, что, изучая семейную историю, мы бессознательно ищем хорошие объекты для себя, - размышляет Мария Тимофеева. - Нам нужна хорошая картинка себя, своего рода, своей страны". На самом деле мы, конечно, очень многое дописываем в своем воображении, и не так уж важно, было ли все так на самом деле, говорят наши эксперты, ведь для нас эта картинка реальна, это история про нас, про нашу идентификацию. "Это всегда интересно - понять, как я встроен в этот мир, что я в мир несу, какой факел я принял в этой семейной эстафете и какой передам дальше", - говорит Варвара Сидорова. 

Одна из базовых потребностей каждого из нас - знать, откуда я возник, почувствовать, что было много поколений до меня и еще много будет после. Почему так? "Мы животные стайные, и нам важно принадлежать к стае, - отвечает Варвара Сидорова. - А стая - это в первую очередь семья. Когда мы окружены родными (живыми или мертвыми), мы не одни в этом мире, у нас есть наш клан. Даже если родственники давно умерли, они все равно символически нас поддерживают". 

В моем древе сейчас уже около 300 персон, и их может быть в несколько раз больше. "Чем обширней семейное древо, тем ясней мы видим себя, - поясняет Мария Тимофеева. - Эти десятки, сотни людей жили, любили, рожали детей для того, чтобы в конце концов появился на свет я! Так мы оказываемся центром семейной системы, имеем возможность укрепить свой личный миф. А он очень важен для нас: ведь своя мифология есть не только у каждого народа, но и у каждого человека". 

Хранители семейных знаний 

Хотя молодежь тоже порой интересуется историей своей семьи, все-таки чаще к поискам обращаются после сорока лет. "Согласно теории развития психолога Эрика Эриксона, после сорока наступает возраст наставничества, - говорит Олеся Симонова. - Накоплено уже достаточно ресурсов, знаний, опыта, и возникает потребность делиться этим с другими". Действительно, большинство тех, кто увлечен генеалогией, говорит о желании сообщить то, что они узнали, детям или внукам. Но не только. "Сначала я искала незнакомых мне дальних родственников в разных городах в надежде получить сведения о семейном прошлом, - рассказывает 49-летняя Марина. - Но теперь для меня главное, чтобы все те, с кем у меня есть общие предки, знали о них то, что узнала я. Я рассылаю во все концы наше древо, архивные документы, старинные фотографии и радуюсь, видя, что моим дальним родственникам это интересно". И это тоже про наставничество. "Чем больше система, которую мы охватываем, тем больше ценного мы можем передать, - комментирует Олеся Симонова. - Так что хранитель семейных знаний не просто играет значимую роль в семейной системе, он еще и решает задачи социального развития". 

Да, играть особую роль в семье, что ни говори, приятно. Ну и наконец, генеалогия очень азартное дело. Недаром ее часто сравнивают с детективным расследованием, только в прошлом. Ведь тайны всегда манят нас, тем более если касаются нашей семьи. Разгадав хоть одну загадку, чувствуешь ликование триумфатора. И эти сильные эмоции хочется переживать снова и снова. 

ПРОШЛОЕ ИНТЕРЕСНО НЕ ВСЕМ 

В букинистических магазинах, в интернете и на уличных развалах продается немало старых семейных фотографий, документов, чьих-то наград... Невольно возникает вопрос: чьи они? Почему от них отказались? "Наши бабушки и дедушки, их родители, родители их родителей - это не только имена, но и определенный образ жизни, способ реагировать на разные жизненные коллизии, - объясняет Варвара Сидорова. - Не всегда потомки готовы принять это наследство. Если человек утвердился в позиции "я отделился от семьи", "у меня другой способ жить", то, к примеру, старый фотоальбом, который олицетворяет семейные традиции, не имеет для него больше ценности. Но есть и другая, неосознаваемая часть, которая нашептывает: "Ты предал семью, нарушил правила". Этот голос настолько неприятен, что может вызывать агрессию: "Я не хочу этого видеть и знать!" Такие коллизии особенно часто случаются на сломе эпох, будь то революция или оттепель, когда, отринув "старый мир", молодежь выступала против старших, обесценивая унаследованные семейные сценарии". 

* Подробнее см. на сайте исследовательской компании "Ромир" romir.ru 

** Опрос проведен исследовательской компанией "Ромир" в 2011 году, romir.ru 

Галина Черменская